- Вообще-то мне нравишься ты, - возразил Егорка. – Зачем нам нужна какая-то еще женщина?

- Ты мне тоже очень нравишься, - призналась я. - И я с удовольствием буду играть с тобой. В любом случае.

Егор задумался, забавно надув губы.

- К чему такие сложности? – сказал он, наконец. – Все-таки мой план был лучше.

Кажется, сдаваться он не собирался. И в конце концов обязательно одержал бы победу, учитывая, что спорить с ним по этому вопросу мне совершенно не хотелось.

- Егор, где ты прячешься? – послышался голос с той стороны забора. – Выходи, шалун, нам пора устроить эмоциональную разрядку!

- Слышала? – мальчишка сердито сжал губы. – Она заставляет меня каждый день слушать пение птиц, записанное на диске. Ей кажется, что после этого я должен стать спокойнее. Ну разве я смогу это долго терпеть?

Он насупился, и даже волосы на макушке приподнялись, как иголки у ежика, настроившегося на долгую опасную борьбу.

- Мне пора, - сказал он. – А то она сейчас будет звонить папе.

Но прежде чем вскарабкаться обратно на дерево, он подошел ко мне, порывисто обнял и прижался всем телом. Я сжала его в объятиях и осторожно погладила по голове. Только сейчас я поняла, насколько нуждается этот сорванец в самых простых вещах: заботе, понимании, материнской любви.

Я прижимала мальчишку к сердцу, и мне так не хотелось отпускать его туда, где равнодушные взрослые даже не стремятся понять его. В мир, где он – всего лишь трудный ребенок, вечный источник проблем, помеха в размеренной спокойной жизни. И даже самый лучший человек в мире, - папа, - вдруг отдалился, отдав его в трудный момент на произвол высокопрофессиональных нянь.

Мне было жаль его, и я бы многое отдала за возможность всегда быть рядом. Чтобы он точно знал: в нужный момент всегда найдется человек, способный его выслушать. Я очень плохо разбиралась в детях и во всем таком, но в тот момент почему-то была уверена: такой друг Егорке очень нужен.

- Его-о-ор! – в голосе, доносящемся из-за забора, уже явно чувствовалась тревога.

Я неловко чмокнула мальчика в макушку и прошептала:

- Беги уже.

Он ловко взобрался по забору, цепляясь за яблоневые ветки.

- Да иду уже! – услышала я его недовольный голос, явно обращенный к няне, и медленно пошла в обратную сторону.

Эта короткая странная встреча с Егором вызвала во мне целую бурю эмоций. Я и подумать не могла, что так сильно успею привязаться к мальчику. И он тоже хорош. «Тебе надо выйти замуж за моего папу». Эх, знал бы он, сколько я готова была отдать за то, чтобы это оказалось реальностью.

Когда я входила в офис, мысли в голове все еще не улеглись. Я старательно раскидывала их по углам, обещая вернуться к ним вечером. Сейчас нужно было сосредоточиться на работе. На столе уже возвышалась целая кипа разных бумажек.

Так, что у нас тут? Договоры, приложения к договорам, приложения к приложениям, мое заявление об уходе…

Стоп! Я же, кажется, хотела его выбросить. Прежде чем скомкать листок, я бросила на него мимолетный взгляд и остолбенела. В правом нижнем углу стояла размашистая подпись, которую я бы не спутала ни с какой другой на свете. Марк Эдуардович подписал мою увольнительную.

Я бессильно грохнулась на стул. Должно быть, во вчерашней суматохе я подкинула ее вместе с ворохом других бумаг.

И что же, выходит, я теперь безработная?

19

Вот сейчас мне было по-настоящему обидно. Значит, вот так, молча подписанное заявление, - это единственная благодарность, которую я заслужила? Даже когда я всерьез была настроена уволиться, помыслить не могла, что меня отпустят так легко. Потому что, чего уж там, я отличный секретарь.

Неужели Марк Эдуардович считает, что быстренько найдет себе кого-то получше? Он что, и правда думает, что этот мир полон дурочек, которые только и ждут, когда же им улыбнется удача в виде работы на сверхтребовательного шефа с замашками императора Вселенной? И они с удовольствием будут приходить пораньше, задерживаться попозже и прибегать в выходные по первому звонку? И все это за среднюю зарплату? Ха-ха!

Вообще-то после всего того, что я для него сделала, мог бы хотя бы поинтересоваться, почему я собралась сбежать. И вообще, сейчас пойду и сама все объясню этому самодуру! Ну и скажу, что передумала конечно. Вдруг еще не поздно.

Я решительно схватила листок с подписью, коротко постучала и не дожидаясь ответа (бунтовать так бунтовать!), вошла в кабинет. Марк Эдуардович сидел за столом, как всегда погруженный в работу. Услышав звук захлопнувшейся за моей спиной двери, он тут же повернул голову в мою сторону, и меня чуть не отбросило обратно в приемную потоком холода от его взгляда. Вся моя решительность разом исчезла. Наверное, я бы так и не смогла ничего сказать или ляпнула что-то типа «Простите, зайду в другое время», но мой босс взял инициативу на себя.

- Вижу, наконец-то решили поговорить со мной лично, - хмуро сказал он, но все же встал с кресла и сделал шаг мне навстречу. – А то я уж думал, что вам общение со мной настолько неприятно, что и попрощаться не захотите.

От моего воинственного настроя не осталось и следа, он окончательно улетучился.

- Нет, - прошептала я, запинаясь. – Не настолько. Точнее, настолько, то есть…

- Я, конечно, понимаю, что работа здесь не сахар, - к счастью, прервал меня босс. – Да, я злоупотреблял, завалил вас работой, да еще и своего хулигана на вас повесил…

Марк Эдуардович покачал головой, словно сам удивлялся своим злодеяниям. Не успела я вставить и слово, как он продолжил:

- Я понимаю, что такой квалифицированный, ответственный и исполнительный секретарь может рассчитывать на лучшие условия, - босс многозначительно посмотрел на меня. – Но почему нельзя было подойти и сказать о том, что не устраивает? Зачем нужно было действовать так… вероломно?

Ой. Только сейчас до меня дошло, что Марку Эдуардовичу, в принципе, тоже было не очень приятно увидеть мое заявление среди кучи других бумажек.

- Не смею больше вас задерживать, - продолжа он тем временем. – Благодарю вас за отличную работу. Конечно, вы можете рассчитывать на отличную характеристику и компенсацию. Всего доброго.

Это что же значит, я сейчас выйду и все? Больше не увижу Марка Эдуардовича? Вот прям вообще никогда? И Егорку тоже?

Передо мной всплыло расстроенное лицо мальчишки. «Ты ведь не уйдешь?» - прозвенел в ушах его вопрос. Теперь он будет думать, что и я его предала. Вот разве сможет он поверить после этого еще кому-то?

Нет, этого я не допущу.

- Марк Эдуардович, вы все не так поняли, - решилась я.

Он посмотрел на меня, и его левая бровь вопросительно изогнулась.

- И какое же еще значение может быть у фразы «Прошу уволить по собственному желанию»? Как еще я мог это понять?

- Значение, конечно, правильное, - растерялась я. – Только увольняться я не хотела. То есть хотела, но это было давно.

- Давно? – мой шеф не дал мне договорить. – То есть вы вынашиваете этот план столько времени, и даже ни разу не захотели обсудить его со мной? Почему?

- Потому что передумала, - продолжала оправдываться я. – Я правда собиралась выбросить эту бумажку. Но вы же знаете, из-за этого нового контракта здесь такой сумасшедший дом начался и…

- Ну вот опять, - с досадой сказал босс. – Сумасшедший дом! Кристина, может быть, вам просто признаться, что вам не нравится работать у меня? Просто скажите: Марк Эдуардович, вы сатрап и самодур, а ваш сын меня достал…

- Никто меня не достал! Ваш сын отличный мальчик, - в этот момент я почувствовала такое негодование, что сдерживаться уже было невозможно. – Он классный! Чудесный!

Я и сама не заметила, как из моих глаз потоком хлынули слезы. Из-за них Марка Эдуардовича я теперь не видела, перед глазами маячил только размытый контур его фигуры. И так высказать все, что скопилось на душе, было гораздо проще.

- И ничего он не хулиган! И вы бы обязательно это заметили, если бы сходили с ним на футбол, вместо того чтобы тягаться по театрам со всякими там! - я неопределенно махнула рукой, - И вообще!